Первые послевоенные годы - это годы полные подъема сил и энтузиазма. Это общее стремление быстрейшего восстановления хозяйства, промышленности и всего того, что разрушено войной, это новые стройки, это надежда на новую светлую и счастливую жизнь, которой, к сожалению, не суждено было сбыться, ибо на горизонте (конец 40-х – начало 50-х) забрезжили другие времена.
Город гордился, тем, что путем неимоверных усилий смог выстоять долгую блокаду, длившуюся 872 дня, одержал победу в такой длинной и страшной войне. Приходит 1948 год, вдруг неожиданно умирает, пожалуй, на тот момент самый близкий к Сталину человек - Жданов. Один человек умер, а меняется расстановка сил целой страны.
Появляется «Ленинградское дело», которое отнимает победу и надежду у целого города, вселяет в сердца страх и неуверенность в завтрашнем, и во всех последующих днях. Умер один человек, но целый город попал в опалу, получил клеймо «заговорщик». Жизнь из созидательного процесса превращается в череду собраний, выступлений и репрессий. Горько было ленинградцам отрывать от сердца Музей обороны Ленинграда, экспонаты которого они собирали по крупицам, чем заслужила администрация музея столь жесткое к себе отношение, называемое репрессией. Вопрос, который остался безответным.
Как объяснить опалу, гонение и можно сказать выдворение из города таких людей, как например, Д. Шостакович, который служил верой и правдой культуре своей страны, но нашлась номенклатурная единица, которая определила, что музыка этого великого человека формальна и антинародна. К сожалению, он не единственный, но многих видных ленинградцев постигла более страшная участь – аресты и расстрелы.
«Колесо» репрессий набирало обороты и вот уже год 1952 1 декабря заседание Президиума ЦК КПСС из уст вождя народа звучат обличительные слова уже не в сторону одного города, а уже в сторону целой нации, что любой еврей является агентом американской разведки, любой еврей – националист, а среди врачей много евреев-националистов. Реакция последовала практически незамедлительно, по всем управлениям летит секретный приказ увольнять, невзирая на заслуги, звания и регалии.
Сталин считал, что впереди у него еще годы жизни, но в его распоряжении оставались считанные месяцы.
Как показала история, идеология Сталина не прижилась ни в одной стране, и как обозначил ее один видный политик – это не более чем «тупиковое ответвление марксизма».